В начале девяностых в здании бывшего кинотеатра, расположенного недалеко от нашего дома, открыли коммерческий магазин с левой стороны и казино с правой.
Ко второму заведению на своих «меринах», «бэхах» и прочих иномарках регулярно подъезжала такая чисто конкретная братва. Бритые головы, кожаные куртки, золотые цепи, гайки на пальцах – короче, реальные пацаны.
Наш с сыном прогулочный маршрут, как правило, пролегал мимо кинотеатра, и я, зная, что обычно творится с правой стороны, всегда старалась обходить заведение с левой. Так я сделала и в тот день.
Мы с сыном поднялись по ступеням, завернули за густые кусты жимолости и сразу же наткнулись на толпу в натуре крутых парней. Тротуар был весь заставлен их «тачанами». Видимо, в тот день у братвы был не хилый слёт.
Сыну тогда было четыре с половиной года, мне – двадцать пять. Совсем еще девчонка, высокая, симпатичная, не побоюсь этого слова, фигуристая, я сразу почувствовала, как меня раздевают мужские взгляды.
Я не прибавила шагу, не стала суетиться и с воплями «пойдем быстрей» хватать сына, своим поведением я не хотела доставить удовольствие этим наглым мужикам. Моя гордость никогда не позволяла мне пасовать перед такими вот «хозяевам жизни». К счастью, я еще и никогда не краснею.
Я продолжала спокойно шествовать сквозь строй иномарок и стоящих рядом со своими конями быков, стараясь не встречаться с последними взглядом, со всех сторон неслись их комментарии. Предложения типа «Девочка, давай познакомимся» или «Давай оттянемся по полной» были самыми скромными.
Мои ноги подкашивались, а сердце от страха стучало так, что я вообще ничего не слышала. Мечтала об одном – скорей бы пройти эти двадцать (или сколько там было) метров.
Мое же чадо, ярый фанат всего передвигающегося на колесах, наоборот, увлеклось разглядыванием автомобилей и отстало от меня на значительное расстояние.
Надо сказать, что мой сын, научившись боле-менее крепко держать в руке карандаш и водить им по бумаге, первым делом нарисовал «ыфыну и кихихи» (машину и колеса). Машина представляла собой извивающуюся колбасу, а несметное количество колес украсило весь ее периметр.
По фирменным логотипам сын запросто определял марку автомобиля: трехлучевая звезда в круге – Мерседес, четыре заползающих друг на друга окружности в ряд – Ауди, Н в квадрате с закругленными углами – Хонда, разрезанная на четыре куска бело-голубая пицца на черном блюде с тремя буквами – БМВ, W в круге – Фольксваген, ну и так далее. Конечно, он не знал эмблемы Линкольнов или Роллс-Ройсов, но распространенные в то время в России иномарки идентифицировал мгновенно.
А еще у сына имелось несметное по тем временам сокровище в виде пяти маленьких коллекционных машинок, присланных проживающими за границей родственниками.
Это были: черная БМВ, белый Джип, красная Феррари, черный Порше и Ламборгини (цвет не помню, то ли желтый, то ли красный).
С Порше и Ламборгини ребенок просто играл, от БМВ и Джипа тащился конкретно, но самой любимой была красная спортивная Феррари. Сын сдувал с нее пылинки и уважительно называл ее «гонка».
И вот когда я шла сквозь строй братков с сальными взглядами, вслед мне вдруг раздалось такое родное и непринужденное, – мам, смотгрхи, мегрхседес (смотри, мерседес).
Сын не выговаривал букву «р», вместо нее он воспроизводил какое-то хриплое гортанное клокотанье, этакий набор звуков «г, х, р»
Мне ничего не оставалась делать, как остановиться и повернуться на зов ребенка.
А мой ребенок, воспитанный не строгими бабушками в духе «это не бери, туда не ходи, это нельзя», а молодыми родителями в полной демократии и свободе, абсолютно не боясь и не стесняясь братков, уже наворачивал круги вокруг Мерседеса.
Внимание братвы переключилось на малыша.
А тот завис перед мощной передней решеткой автомобиля и завороженно уставился на торчащую эмблему.
– Потгрхогать можно, – сын не столько спросил, сколько поставил перед фактом двух бритых бугаев в коже.
– Трогай, пацан, – снисходительно улыбнулся один.
Внимание некоторых снова переключилось на меня, со всех сторон неслись вопросы, не хочу ли Я что-нибудь потрогать (не у машины, конечно).
Я молчала и ждала, когда сын налюбуется мерседесом.
Тот аккуратно ладошкой погладил эмблему и горько вздохнул, – мам, а у нас нету мегрхседеса, да?
– Да, у нас нет мерседеса, – спокойно ответила я.
Сын двинулся дальше.
Братки оживились и начали предлагать подвезти нас с сыном до дома, а потом меня уже без сына еще куда-нибудь.
Я мысленно проклинала и этих быков, и их иномарки, и первого изобретателя автомобиля и всю мировую машиностроительную отрасль в целом.
– О, мам, смоттгрхи, бээмвэ, – сын завис около следующей тачки.
Уже не спрашивая разрешения у хозяев, он похлопал по ее сияющему боку и небрежно заметил, – эта синяя, а у нас чегрхная бээмвэ, да, мам?
– Да, у нас черная, – спокойно кивнула я.
– Наша кгрхуче, – промолвили уста младенца, а он сам направился к зелено-золотистому Джипу.
Братва разом смолкла, теперь они смотрели на меня как-то по-другому.
Сын уже осматривал внедорожник.
– Мам, а у нас такой же, только белый, да? – повернулся он ко мне.
– Ну, не совсем такой, – аккуратно заметила я.
– Но белый, – настаивал сын.
– Да, белый, – кивнула я.
В глазах братков появилось что-то вроде уважения, скорее всего, они приняли меня за жену или очень крутого бандюгана, или кого-то еще, но все равно очень крутого, потому что в начале девяностых двух крутых иномарок в одной семье быть просто не могло. Братва, конечно же, не пала передо мной ниц, но их взгляды перестали быть сальными.
– Ну, что, пойдем домой, – предложила я сыну, когда он уже обошел и осмотрел все автомобили.
И вот тут он выдал на ура!
Он повернулся к застывшим мужикам и спросил, – а кгрхасная фегрхгрхагрхи (красная феррари) у вас есть?
Не дождавшись от братков ответа, сын гордо заявил, – а у нас есть!
В полной тишине было слышно, как ударились об асфальт их отвисшие челюсти.
А мы с сыном медленным шагом пошли домой.
© Copyright: Наталья Петрова 7
Свежие комментарии