Просыпаться не хотелось. Утро бережно щебетало птичьими голосами и заблудившаяся ветка, как метроном, постукивала по стеклу. Не хотелось даже шевелиться, чтобы нe спугнуть "сомкнутые негой взоры" и утреннюю дрему, в такие мгновения крутишь в воспоминаниях, как в детском калейдоскопе, «что бы такого себе приснить?!» Снишь себе что- то волшебно-детское, розово-эфирное, мечтательно-настоящее. Детское. Плавно проваливаюсь в сон, и уже не слышны голоса проснувшегося за окном леса и плеска Матушки Волги, и проказник Морфей начал показывать тебе, только тебе, не случившуюся серию из кино о твоей жизни, и невесомое тело поплыло в нирване блаженства и…
– Я-е-е-п-о-о-о-н-н-а-а-а мать! А! – голос Людмилы, не позволяющей себе даже в самом расслабленном состоянии излагать мысли дамским лексическим минимумом.
Случилось страшное. Как минимум тонем. Стоп. Мы на берегу. Горим! Тоже не подходит, нет панических ноток и истерического топота с криками и выносом имущества, документов, ценностей (какие документы и ценности у отдыхающих за Волгой полудикарей?)
– Я-е-е-п-о-о-о-н-н-а-а-а мать! – повторяет голос Людмилы, обреченно так повторяет и уже не громко, но проснулись уже все, судорожно ищут тапки, сланцы, штаны, футболки, накидки, рубашки и…построение по форме «раз!» Слышен топот приближающейся массовки.
Людмила в позе роденовского мыслителя сидит на пеньке и с отрешенной улыбкой Отца Федора, нашедшего бесхозный свечной заводик, смотрит на происходящее. А посмотреть - таки, совсем малость на что есть.
Зря. Зря мы смеялись над Дарвиным и его теорией эволюции животного мира. Прогресс на лицо и тяга, как физическое явление к эволюции тоже. И хотя сращивания города и деревни еще не совсем случилось, в смысле, граница кое-где еще видна, животный мир и братья наши меньшие эту демаркационную линию не признают. Лениво мотая головой и отгоняя назойливых маленьких вездесущих мушек, основной производитель молока и сметаны дожевывал пляжный ансамбль мини-бикини-78.
Да, говорили мы Людке: «Выбрось и купи новый.» Мысли, как известно, материальны, Люда всегда отвечала: «Пока корова языком не слизнет, его можно носить и дефилировать!» и что-нибудь еще про то, что этот ансамбль ей от прабабушки по наследству достался и еще правнучки носить будут, а мы завидовать.
Кстати, нет худа без добра, теперь я точно знаю, почему молоко портится, но не киснет и всегда отдает каким-то синтетическим привкусом. Мы живем в непобедимой стране, где наша промышленность, дальновидно предвидя кризисы и поползновения синтетических китайских изделий, выпускала сырье для прокорма крупного рогатого скота, успешно маскируя его под трикотаж и изделия повседневного спроса.
Свежие комментарии