Был я как-то в Севастополе, в дельфинарии. Как раз попал на небольшое представление. Каждый из дельфинов выступал перед публикой с каким-то своим личным трюком. Кто-то прыгал в обруч, другой - толкал мяч, третий кувыркался... За каждый из выполненных номеров дельфины получали по рыбке, работали весело, с удовольствием.
Лишь один из них, самый здоровенный, вообще никаких трюков не делал. Видимо, не умел, да и не считал нужным напрягаться. Похоже, на него и тренера-то давно уж махнули рукой - даже и не пытались уже чего-либо от него добиться. Зато этот дельфин обладал очень громким, хорошо поставленным голосом. И вовсю им пользовался. Попросту говоря - громко, непрерывно и отвратительно орал. Молчал он лишь в том случае, когда ему перепадала рыба и нужно было жевать. Проглотив пищу, он немедленно брался за своё - принимался реветь пуще прежнего.
Лишь один из них, самый здоровенный, вообще никаких трюков не делал. Видимо, не умел, да и не считал нужным напрягаться. Похоже, на него и тренера-то давно уж махнули рукой - даже и не пытались уже чего-либо от него добиться. Зато этот дельфин обладал очень громким, хорошо поставленным голосом. И вовсю им пользовался. Попросту говоря - громко, непрерывно и отвратительно орал. Молчал он лишь в том случае, когда ему перепадала рыба и нужно было жевать. Проглотив пищу, он немедленно брался за своё - принимался реветь пуще прежнего.
Я специально проследил: рыба доставалась ему в несколько раз чаще, чем остальным дельфинам-работягам. Дрессировщики от него попросту откупались. В результате жрал он постоянно, жадно чавкая, давясь и спеша побыстрее освободить своё орательное устройство.
Лишний раз я тогда убедился в том, что и так давно уже понял: нет между ними и нами никакой особой разницы.
Лишний раз я тогда убедился в том, что и так давно уже понял: нет между ними и нами никакой особой разницы.
Свежие комментарии