книга. Написала ее простая японская женщина Кэйко Иванова, и поэтому уже
одной обложки было достаточно, чтобы порвать мои шаблоны в клочья.
Книга называется «Харасё-на хиби». Или, если по-русски и с сохранением
игры слов – «Харосие дни». Написана она в форме комикса, который
повествует о непростой жизни Кэйко Ивановой с ее русским мужем.
Отвлекаясь от темы, замечу, что японцы из всего способны сделать комикс,
даже из учебника по гражданскому праву.
Вообще-то познания среднего японца о России довольно мало ушли вперед
от Геродота с его Гипербореей. В японской ментальной вселенной к северу
от Хоккайдо начинается черная дыра, которая тянется примерно до
восточных границ Германии, где свет включают снова. При знакомстве с
японцами я иногда предлагаю им отгадать, откуда я. При этом даю
подсказку: самая близкая к Японии страна. Лучше бы не давал, потому что в
этом месте мозг собеседника совершает недопустимую операцию и
принудительно закрывается. Варианты «Корея», «Китай» и «Тайвань» плохо
сочетаются с моей внешностью. Варианты «США», «Австралия» и «Новая
Зеландия» – со школьным курсом географии. Примерно к тому моменту, когда
смутные воспоминания о географии рискуют перейти в хлипкие познания в
астрономии, я являю несказанную милость и говорю: «Россия».
Россия
– это «холодно» и «водка». Это вопросы типа «а лето у вас вообще
есть?». Это Путин, Чебурашка и КГБ, наконец. Чтобы не дать собеседнику
окончательно потерять лицо, мягко замечу, что и для среднего русского
Япония – это где самураи в компании гейш едят суши. Но факт остается
фактом: о ближайшем соседе японцы не знают почти ничего, даже само
ближайшее соседство проходит мимо них. Нам незнание еще простительно: у
нас соседи от Норвегии до Северной Кореи, разве всех упомнишь?
А мы у
японцев такие близкие одни. Обидно, Дзин.
Несмотря на такое
безобразие, блог Ивановой-сан (японоговорящие приглашаются) пользуется в
Японии большой популярностью: за год его посетили больше миллиона
пользователей. Итак, какие они – эти странные русские?
Догнать и перегнать синкансэн
Прежде
всего выясняется, что вопреки сложившемуся в Японии стереотипу о
строгих людях в ушанках, русские – люди непосредственные и импульсивные.
Приезжает свекровь Ивановой-сан в Японию и идет на вокзал, где ей нужно
сесть на японский суперэкспресс-синкансэн. Ну, не идет она, конечно, а
бежит, потому что у русских принято опаздывать. У синкансэнов опаздывать
не принято: «Осторожно, двери закрываются» – поезд улетает в сиреневую
даль. Изба горит, кони скачут – что делает в этой ситуации русская
женщина? Правильно, бежит за самым быстрым в мире поездом по платформе и
пытается открыть герметичные двери. Работники японской ЖД, преодолев
когнитивный диссонанс и скорость звука, на бегу пытаются этому
безобразию помешать, но за билет же «деньги плочены». Расшвыривая
субтильных японцев, свекровь продолжает набирать скорость и стучать в
двери и окна синкансэна…
Услышав эту историю, мои японские друзья
сделали большие глаза: «Но это же опасно!» Пришлось объяснить, что в
далеком советском прошлом моя тетя, взяв детей и мужа в охапку,
останавливала таким манером реактивный самолет. И остановила, слово
чести!
Далее, эти странные русские и на машинах ездят странно.
Когда не знают дорогу, русские останавливаются рядом с такси или
автобусом и спрашивают! При наличии навигатора. Иванова-сан рассказывает
случай, как ее муж, заблудившись, подъехал таким манером к таксисту и
попросил помочь. Добрый таксист, видя мучения иностранца, сказал: «Езжай
за мной». На первом же повороте ведомый, увлекшись пейзажем, забыл о
ведущем и свернул в другую сторону. Японский таксист, верный долгу гири,
потом полдня за ним гонялся…
Или вот еще: в далекой древности
русские жили в домах, которые называются «комунарука», потому что
слишком много жилой площади – это плохо. Поэтому «комунарука» – это
когда в одной квартире с тобой живут незнакомые люди, представляете?
Тут
необходимо лирическое отступление. Японцы очень дорожат личным
пространством. Пусть 8 квадратных метров – но свои. Первый год в Японии я
прожил в студенческом общежитии. Так вот, при местной тесноте у меня
была практически своя квартира: спальня, кухня, душ и туалет. И так у
каждого в общежитии. А жить в одной комнате с посторонними – ну как же
это, Курирофу-сан?
Возвращаясь к «комунарукам». Там юный муж
Ивановой-сан получил от своего соседа Урадзимиру-сан важнейший урок для
русского мужчины: как бороться с похмельем. Слово «похмелье», кстати,
есть и в японском – «фуцука ёй», дословно – «опьянение второго дня». А
вот слова «запой» нет, мне его пришлось объяснять описательно: «Это
такой продолжительный „фуцука ёй“». Чтобы объяснить, как русские
добиваются такого эффекта, а главное – зачем они это делают, приходится
углубляться в страноведение, рассказывая о булгаковском «лечении
подобного подобным». Да, русские пьют, чтобы избавиться от «опьянения
второго дня». Вот такая диалектика, ваш ход.
А теперь самое время
снова почувствовать гордость за свою страну. В рамках борьбы с «фуцука
ёй» Урадзимиру-сан столкнулся с непреодолимым препятствием – руки
трясутся. Налить-то еще получается, а вот донести до рта – уже нет.
Решение было найдено гениальное. Урадзимиру-сан обматывал правую руку со
стаканом полотенцем, вешал полотенце на шею и… тянул свободный конец
левой рукой. Рука со стаканом поднималась, а шея стабилизировала
нежелательные возвратно-поступательные движения…
Питание в СССР
также было процессом весьма увлекательным, не то что в нынешней Японии.
Покупаешь, например, консервы с фасолью – а там голубцы! Или наоборот.
Покупать фасоль, зная, что там точно фасоль, русским, наверное,
неинтересно. А сами консервы, кстати, были в большом дефиците. Звонит
кто-нибудь свекрови Ивановой-сан на работу, мол, в универмаг дефицит
привезли, так весь отдел бежит в универмаг стоять в очереди, и –
немыслимое для японца – работа прекращается!
Больше стереотипов
Но
это все анекдоты, а сама книга написана с большой любовью к России.
Кэйко Иванова рассказывает о том, как распался СССР и как трудно жить,
когда исчезает твоя страна. Как советская молодежь больше всего мечтала о
джинсах. Как по улицам Москвы ездят странные автобусы с рогами. И о
многом другом, что заметно расширяет стандартный набор
«водка-медведь-балалайка».
Разумеется, японцу интересно только
необычное, а то, что мы вполне нормальные люди в промежутках между
длительными «фуцука ёй», остается за скобками. С другой стороны, не будь
в нас необычного, мы бы не были другим интересны. И о жизни с русским
мужем никто не написал бы комикса, как их не пишут о жизни с
мужем-американцем, например. Так что некоторые стереотипы можно спокойно
конвертировать в бренд. Нужно всего-то… немного самоиронии. У нас,
разумеется, особый путь во всем, особенно в лечении похмелья, но не надо
к этому относиться так серьезно.
В связи с этим – последний
«анекдот», уже из моей коллекции. В ходе войны несколько десятков тысяч
японских военнопленных оказались в советских лагерях. Среди них был дед
моей подруги по институту. В плену он наблюдал, как его соотечественники
один за другим умирают от голода, и понял, что для того, чтобы выжить,
ему нужно выучить русский язык и стать в лагере переводчиком.
Сейчас
дедушке 90 лет, и он забыл не только родной японский, но даже имена
родственников. Но русский язык советский лагерник Ёсио Цугава не забыл! И
живет он на Хоккайдо, потому что в Токио слишком тепло. Так что мы с
японцами ближе друг другу, чем кажется.
Свежие комментарии