улыбнитесь, а может посмейтесь.

Звонил, никого не было дома.

В.И. Ленин. Картавость как способ инакомыслия.

- Вы, батенька, в своих политических поисках напоминаете мне слепого кота, - отчитывал Ильич Плеханова, - Уж не знаете, куда и податься, всё оёте и оёте. А жизнь, она-то ядом! Ядом жизнь! И люди ядом!
Плеханов побледнел. Стоявший рядом Сталин ухмыльнулся.

Он-то понимал Ильича....

Что тебе подаить? - спросил Ильич у Крупской накануне её дня рождения. Крупская зарделась.

- А задумывалась ли ты, Надюша, какой кепкой оказалась наша любовь? - спросил однажды Ленин Крупскую.
Крупская, как обычно, зарделась.
- У нас, большевиков, любовь может быть только кепкой! - озорно
рассмеялся Ильич, надел кепку и ушёл на встречу с избирателями.

А все-таки неважнецки звучит Ленингад! Гадко звучит, издевательски! - размышлял Ильич над предложением рабочих о переименовании Петрограда.

- Эх, с большущим удовольствием отведал бы я сейчас ...
кубинского гома! - так и хотел было произнести Ильич, но вовремя
одумался и уверенно сказал - ...нашей водочки!

Владимир Ильич вернулся из Разлива и проникновенно делился
наблюдениями заполярной жизни с Троцким:
- Счастливые люди финны! Живут себе и гоя не знают!
"Вот куда надо эмигрировать!" - подумал Троцкий.

Ильич распекал Бонч-Бруевича и Бухарина:
- И откуда у вас такое ебячество! Заводы стоят! Хлеба нет! Деникин лютует! А у вас ебячество в голове!
"И откуда наш вождь всё про всех знает? - краснели пролетарские деятели.

"Кто у нас наком?" - кричал Ильич в лицо Дзержинскому, - "Наком у нас кто? Вы наком, Феликс, или не наком?"
- Да я уже полгода, Владимир Ильич, ни на ком, - со слезами отвечал Дзержинский, - Революция ведь!
- А вас от должности накома Совнакома не освобождал! - гневно произнёс Ленин.