Цыганская история

После того, как меня ограбили цыгане, я стал о них лучшего мнения. Нет, я ничего не перепутал. И с головой у меня все нормально. А история такая.

        Однажды, жарким летним днем, отстояв в конторе у кассы очередь за получкой, я вышел на улицу с кучей денег в кармане, - пятнадцать тысяч (в то время это была куча, во всяком случае, для меня), – зарплатой за два месяца.

В приподнятом настроении я подошел к ближайшему ларьку купил банку пива. При этом, рассчитываясь с продавцом, я беспечно достал из кармана всю эту кучу на всеобщее обозрение. Рассчитавшись, я засунул кучу обратно в карман (в кошелек она не помещалась), после чего, пристроившись в тени деревца неподалеку, я открыл банку и с наслаждением опорожнил. И тут я заметил пожилую цыганку в пестром платье до пят. Она подошла ко мне, волоча за руку маленького чумазого цыганенка.

       - Ай, добрый человек, дай бог тебе здоровья. Мы с внучком голодаем, выручи нас, добрый человек, дай нам немного денежек, хотя бы десяточку, хлебушка купить.

Настроение у меня было хорошее, и я подумал, что для ребенка даже сотенку не жалко. Я полез в карман и, опять же легкомысленно, достал из кармана упомянутую кучу, чтобы вытащить из нее сотенку. При этом я не заметил подкравшуюся ко мне сзади молоденькую цыганку. С невероятным проворством она  выхватила у меня из рук это мое богатство и бросилась наутек. Я было рванул за ней, но не тут-то было. Пожилая, со столь же неожиданной прытью кинулась ко мне и ухватилась за меня мертвой хваткой. Цыганенок, в свою очередь, ухватился за ее юбку и стал отчаянно верещать.

Несколько стоявших неподалеку зевак с любопытством уставились на нас. Вот бы мне тут заорать что-нибудь типа «Караул, грабят!». Но я, кроме «во, мля!» не издал ни звука. Наш брат, мужик, как известно, крепок задним умом. Тем не менее, после короткой возни, я  вырвался из цепких цыганских объятий и бросился вдогонку за молодухой. Шансов сбежать от меня у нее не было никаких: когда-то в армии я был отличником по бегу на стометровках. Я быстро догнал воровку, схватил за шиворот и повалил на землю. Вдруг она, размахнувшись, швырнула деньги на ветер в буквальном смысле, и они разлетелись по дороге. От неожиданности я растерялся, выпустил из рук беглянку и бросился собирать разлетевшиеся бумажки. Сейчас, опять же задним умом, соображаю: не надо было цыганку отпускать, а попросить помощи у прохожих.

Собранных денег оказалось всего около трех тысяч. Тут я понял, что молодка, которой уже и след простыл, меня одурачила: выбросила только малую часть денег. Один из прохожих, который наблюдал эту сцену, подошел ко мне и сказал, что он вызвал милицию. Действительно, милиция приехала, один из сотрудников стал опрашивать зевак, а с другим мы на патрульной машине стали колесить по улицам в поисках злоумышленниц. Колесили тщетно, ибо они как сквозь землю провалились. Наконец, мы приехали в отделение, чтобы оформить мою жалобу. Дежурный сразу направил меня в кабинет участкового. Это был уже немолодой, грузный, солидного вида капитан. Он непрерывно курил, не вынимая сигареты изо рта, отчего в кабинете стоял дым коромыслом.

- Давай мы с тобой, - прогромыхал он мне густым басом через дымовую завесу, - съездим вечерком, эдак часов в семь – восемь, до ихнего табора. Там поговорим с бароном, он все уладит. А если не уладит, оформим твое заявление и заведем уголовное дело. Но думаю, это не понадобится. В общем, пока отдохни.

Разумеется, вернуть деньги для меня было важнее, чем обрушить меч Фемиды на цыганские головы, поэтому я, поначалу было приунывший, приободрился и отправился домой.

Вечером мы с участковым на моей бывалой «девятке» (кстати, при всех ее недостатках, у нее хороший плюс: не бывает проблем ни с запчастями, ни с ремонтом) отправились в цыганский хутор на окраине города. Когда мы туда приехали, участковый велел мне остановится возле большого дома из красного кирпича.

- Здесь живет барон, - сказал он, - Сейчас я пришлю его сюда. Обрисуй ему ситуацию, скажи, сколько денег у тебя сперли, потребуй вернуть и твердо стой на сумме, которую назвал, ибо барон наверняка начнет торговаться.  Цыгане в этом большие мастера. Даже если цыган попадет в ад, то прежде чем черти начнут его поджаривать, он станет с ними торговаться и заморочит их так, что хрен поймешь, кому кого поджаривать. В общем, действуй, а я в ваши дела вмешиваться пока не буду.

Он пошел к дому, взошел на крыльцо и исчез за дверью. Ждать пришлось довольно долго и я, сидя в машине, даже задремал.

  - Что случилось, молодой человек?, - вдруг услышал я сквозь сон.

Я очнулся и увидел, что в машину заглядывает пожилой, бородатый мужчина крупного телосложения с седыми волосами. Я понял, что это и есть барон. Я ему рассказал, что на меня напали две цыганки и отобрали деньги.

- Та, что помоложе, - сказал я, - вырвала у меня из рук пачку денег, пятнадцать тысяч, три из них разбросала по дороге, с остальными убежала. Пусть мне их вернет.

- Выходит, пятнадцать минус три - двенадцать тысяч?

- Да.

- А ты хорошо посчитал?

- Считать я умею.

- А ты уверен, что не ошибся?

- Абсолютно. Может, все-таки вернете деньги?

- Подожди, я сейчас вернусь.

Он отправился к соседнему дому и вернулся минут через пятнадцать.

- Послушай, мне Лала (видимо, так звали молодую налетчицу) клянется, что у нее в руках осталось только пять тысяч. Она тебе их вернет. Может, остальные там, на дороге валяются?

- Даже если валяются, не я, а она их там раскидала, пусть сама и собирает, а сейчас пусть вернет мне все.

        - Может подождем с этим вопросом до завтра?

        - Завтра уже будет уголовное дело.

        - Подожди, сейчас вернусь.

Он опять ушел. Прошло около получаса, но его все не было. Я уже подумал, он больше не появится. Наконец, из дома барона вышел участковый, остановился на крыльце и закурил. Затем вышел барон и направился ко мне с каким-то свертком. Подойдя, он всучил его мне.

- Вот, мы всем табором тебе собрали. Здесь десять тысяч…

- А еще две?

- Извини друг, больше нету. Может все же разойдемся миром?

Я развернул бумажный сверток. Там были две перетянутые резинками толстые пачки 50-рублевых банкнот, видимо, по пять тысяч в каждой пачке.

- Ладно, хрен с вами, - буркнул я, рассовывая пачки по карманам, - скажи участковому, что мы можем ехать.

- Ты уж не сердись. Дуры эти бабы. Я с ними разберусь, больше никого обижать не будут.

- Да уж, пожалуйста.

На обратной дороге я пожаловался участковому:

- Вместо двенадцати тысяч барон отдал десять

- Почему не настоял на двенадцати?

- Он сказал, что больше нету.

- И ты веришь? Да если бы ты потребовал вдвое больше, он бы тебе отдал, лишь бы их компанию не вытащили в милицию и суд. У барона самого рыльце в пуху, только до поры до времени его не трогают.

- Да ладно, переживу, и за десять тысяч вам спасибо

- Ты их хоть пересчитал?

- А что?

Он ничего не ответил. А меня его вопрос немного обеспокоил. Оказалось, не зря. Придя домой, я  в двух пачках, где пятидесятки были только сверху и снизу, а в середине перемежались с десятками, насчитал не десять тысяч, а семь. Надули! Нарочно сунули мне мелкие купюры, уверенные, что мне лень будет пересчитывать. Видимо, чтят традицию: кровь из носа, а надуть «клиента» хоть на копейку. Но поезд ушел. Прав был участковый: надо было, как один мудрый сказал, ковать железо, не отходя от кассы.

Немного погоревав, я все же подумал: а ведь хорошо, что меня выследили и обчистили именно цыгане, а не какие-нибудь наши доморощенные гоп-стопники. Что бы они сделали? Вот именно! Тюкнули бы чем-нибудь по моей бестолковой головушке, и поминай, как звали. А тут вона и семь тысяч есть, и голова цела. Вот поэтому я и сказал, что у меня с головой все нормально.